В последний день предвыборной кампании «Лента.ру» завершает серию публикаций о претендентах на места в Госдуме. В центре нашего внимания дебютанты большой политики - те, кто еще не заседал в здании на Охотном Ряду, но благодаря профессиональной и общественной деятельности уже стал публичной фигурой. Профессор Дмитрий Морозов - 209-й одномандатный округ, «Единая Россия» - заведует кафедрой детской хирургии в столичном Первом медицинском университете им. Сеченова. Он ставит мораль и этику выше закона, когда речь идет о детях, и собирается вернуть в школу «настоящих врачей».

«Побежали?» - предлагает Дмитрий, как только загорается зеленый. «Пешком сейчас не хожу, только бегом». Утром - работа в университетской клинике. Днем - защита кандидатской, где доктор медицинских наук Морозов выступал оппонентом: «График сейчас дикий, но если бы я не пришел на давно назначенную защиту, ее пришлось бы перенести, подвел бы коллегу». Беседа с «Лентой.ру» - в машине по дороге на очередную встречу с избирателями в Черемушках. Пробки дают нам 40 минут, вполне можно поговорить.

Молодой да ранний

«Охрана репродуктивного здоровья у детей - то, чем и я сейчас занимаюсь, помимо прочего, - объясняет Дмитрий, рассказывая о диссертации коллеги. - У нее - важный аспект лечения заболеваний почек. А еще девочкам на холодном не надо сидеть - раз. Гигиена наружных половых органов - два. То же самое начало половой жизни в школах - проблема, от которой мы стыдливо отворачиваемся. У нас сейчас в репродуктивный возраст входят "дети девяностых", а их мало. На защите в связи с этим даже такой термин был предложен: «сверхценная беременность». Я сидел и думал, что в нашей стране любая беременность сверхценна. И мы должны точно так же охранять ее и не давать возможности ее прервать».

О Дмитрии Морозове - до недавнего времени жителе Саратова, где он возглавил университетскую клинику, а ныне одного из лучших детских хирургов Москвы, - написано много. О том, что в детстве он выучился играть на рояле, а позже - чуть ли не на всех музыкальных инструментах. В том числе и на балалайке, подаренной доктору Морозову на вручении очередной всероссийской премии за профессионализм. Что профессию для него выбрал не он сам, а отец-офицер.

Про рояль, балалайку и премии все верно. А вот с выбором все не так однозначно. Изначально Дмитрий Морозов готовился быть военным: «Мое ощущение работы связано с тем, чтобы приносить пользу, а не извлекать какую-то личную выгоду». Дорога в военное училище, однако, оказалась закрытой - проблемы со зрением. «Классе в девятом-десятом мы с отцом выбирали, кем я мог бы стать, - вспоминает Дмитрий Анатольевич. - Он взял листочек, написал специальности - все направления университетского образования. В итоге путем вычеркивания, причем моего, осталась медицина».

Дмитрий Морозов из тех, кого принято называть «молодой да ранний». Первую операцию в качестве ассистента провел еще будучи студентом первого курса. Докторскую диссертацию защитил в 28 лет, в 2000-м, написав ее на кухне в промежутках между операциями, лекциями, административными хлопотами и заботами о собственных детях-близнецах. Руководить коллегами начал в 2002-м. Термин «медицинский функционер» категорически не приемлет. «У нас, как в летной дивизии: командир ее - нормальный летающий летчик. Когда хирург становится, в вашей терминологии, функционером, хирургом он быть не перестает. Более того, он хирургом быть только начинает. Вы врач, работаете в университетской клинике. Что вы можете? Дежурить и делать мелкие операции, условно говоря. Чтобы делать более сложные, важные, интересные операции, ты должен защитить кандидатскую». Докторская, по словам Дмитрия, дала ему право на свой участок в хирургии - собственную тактику, политику, распределение больных. «Хирургическая диссертация всегда основывается на собственном опыте», - поясняет доктор Морозов.

Фото: Евгения Новоженина / РИА Новости

Однако самым молодым доктором медицинских наук России в то время Дмитрий Анатольевич стал не от хорошей жизни: «Не могу сказать, что рекомендую коллегам защищаться пораньше. Хотя все зависит от человека, его научной тематики. У меня так вышло, потому что на меня было поставлено. Все мои руководители жали на меня, говорили "давай-давай" по одной причине: хотели вовремя передать свое дело. Когда я рос в клинике, людей среднего поколения - сорокалетних - среди коллег не было. Старшим пришлось ставить на молодых. Как во время войны. Тухачевский армией в восемнадцать командовал. Ничего, справился».

«Меньше, чем на министра здравоохранения, не соглашусь», - заявлял доктор Морозов в одном из еще саратовских интервью. «Наверное, я это сказал, чтобы от меня ваши коллеги отстали, - предполагает кандидат в Госдуму. - Когда я это говорил, то о политике как таковой не думал вообще. Я и сейчас о ней не думаю. Работаю во благо охраны здоровья людей». По мнению доктора и кандидата, политик - человек, который формирует направление, занимается какими-то спорами в области организации бытия, социума, руководит обществом, исходя из своих принципов. «Вот и я так себя мыслю: пытаюсь избраться в парламент, чтобы помочь решить вопросы здравоохранения, которые на более низком уровне решить невозможно. Я знаю, я пробовал».

Доктор Морозов руководит медициной на разных уровнях около полутора десятков лет. «Я хочу сделать так, а мне говорят, что это неправильно. Спрашиваешь, кто сказал, что это неправильно. Получаешь три вида ответов: "Такой закон", "Так принято", "Так решено". Живешь в ощущении безысходности. Кем-то решено, кем-то предложено, обосновано - а ты должен биться и понимать, что твои-то годы уходят. Вот у меня, надеюсь, открывается возможность, во-первых, узнать, кем же предложено. А во-вторых, влиться в это движение - и своим профессионализмом изменить ситуацию к лучшему».

УЗИ - враг статистики

Ключевая проблема для кандидата Морозова - закон об охране здоровья детей. Проект так или иначе обсуждается профессиональным сообществом с начала 2000-х - а годы, опять же, идут. «Проблема дородовой диагностики, право на жизнь еще не родившегося человека, профилактика абортов, - перечисляет Дмитрий Морозов. - И далее - та же самая охрана здоровья ребенка, доступность для него спорта, музыки, ограждение от негативной информации… Что-то как-то прописано, но фрагментарно». Дмитрий уверен, что как минимум два приоритета - детской жизни и оказания помощи ребенку - должны быть четко прописаны в законодательстве. «От этого можно выстраивать всю остальную систему. Детки, хотите вы этого или нет, сегодня законодательно уязвимы - потому что большинство их прав делегировано родителям. А есть много людей, которые не могут обеспечить детям их право на гармонию бытия: денег нет!»

Государство, по мнению доктора Морозова, должно брать эту ответственность на себя. «Простая фраза в законе - например, ребенок имеет право на занятия спортом - влечет изменения во многих других актах. Ребенок не должен зависеть в такой ситуации от кошелька родителей, а должен такое право получить. То же самое - по занятиям музыкой, тем, другим, третьим. Мы как общество, как взрослые люди должны разработать и узаконить такую ситуацию, при которой любой малыш имеет шансы обрести гармонию в своем развитии».

Вот вопрос о медицине в школах - не без участия доктора - уже получил поддержку президента на недавней встрече Владимира Путина с представителями фракции «Единой России» и экспертами. «Диспансеризация, вакцинальный календарь, создание групп здоровья, контроль школьной еды, физкультура и спортивные состязания, сопровождение продленки, - перечисляет Дмитрий будущие компетенции школьного врача. - И многое другое».

Школьный врач, по его словам, это не бабулечка, которая в прежние годы сидела в школе после пенсии. Это практикующий врач, приписанный не к школе, а к поликлинике. Врач, который, если надо, приведет в школу невролога, травматолога, ортопеда и прочих специалистов. «Вот он знает, что у него ребятенок в третьем "В" с диабетом, и его пора бы показать таким-то специалистам - значит, берет и показывает… Школьный врач - отдельная специальность, а не тот, кто подрабатывает в школе. Если мы вернем настоящего врача в школу, то сделаем серьезнейший шаг. Не медицинский, а социальный. Если твои детки защищены - считай, что полжизни сделано, правда ведь?»

С детьми-отказниками хирургу Морозову приходится работать постоянно. Стало ли таких детей больше, меньше? «Раньше - сплошь и рядом ситуация: ребеночек лечится долго, ни мать, ни детский дом его не берет… В результате выхаживали всем коллективом: врачи приносили еду, одежду, игрушки. Сейчас есть усыновление, социальный контроль. Для общества в целом напряжение, связанное с детьми-отказниками, снято. Но главное же - эти дети и родители, которые отдают их в детские дома». Для Дмитрия Морозова важно, чтобы возникло общественное неприятие отказа от ребенка: «Выше закона только две позиции: мораль и этика. Закон можно не менять, а вот мораль и этику - изменять по чуть-чуть надо. Бросить ребенка - это должно быть неприемлемо. Детские дома без войны - безобразие».

По мнению доктора Морозова, печальной статистики по детской заболеваемости пугаться не стоит. По одной причине: нынешние выкладки отражают не только и не столько детское здоровье, сколько прогресс медицины вообще и диагностики в частности. «Сейчас обследования куда более глубокие, чем раньше. Элементарное УЗИ выявляет около 80 процентов заболеваний, которые раньше статистика не учитывала, - поясняет профессор. - Мы раньше просто не видели эти болячки - они вылезали только с осложнениями, грубыми формами. Сейчас мы видим двухмиллиметровое расширение в почке ребенка и можем реагировать сразу же. А раньше он дорос бы до пятидесяти и свалился бы с отказом этой самой почки - зато со статистикой по детям полный порядок! Я же помню, как у нас на кафедре был малюсенький аппарат УЗИ - лет на десять единственный на весь Саратов. И тот мы получили по линии военной медицины. Сейчас любая крупная клиника имеет оборудование экспертного класса, включая эндоскопическую хирургию».

Когда Дмитрий начинал практику, детская смертность была 14 на 1000, сейчас - 6. «Я никогда не думал, что мы за десятку перевалим. Это же огромная работа - квалификация людей, качество препаратов, оборудование, - говорит доктор Морозов. - С другой стороны, как бы твоя клиника ни была упакована сейчас, через 2-3 месяца чего-то будет не хватать: прогресс огромный, всегда что-то появляется, чего у тебя нет - удобного, хорошего и при этом миллионы стоящего. А лет через пять один это оборудование купил, другой - и, глядишь, некогда вожделенный аппарат появляется почти везде».

Медицина равных возможностей

Оптимизацию - в первую очередь, закрытие больниц - Дмитрий Морозов воспринимает как суровую, но объективную необходимость. В первую очередь потому, что требования к врачам в последнее время сильно повысились. «Раньше ты сидел в районной больнице и резал желчный пузырь отсюда и досюда, по Федорову, - профессор показывает на себе большой разрез. - И знал, что так же эту же самую операцию делают и в Москве, и в Саратове, и в любом районном центре. А теперь по стандарту запрещено делать эту операцию без компьютерной томографии. А у тебя в ЦРБ томографа нет и не будет: людей к тебе мало приходит, не окупится. И открыто резать ты ее по нынешнему стандарту тоже не можешь: надо делать эндоскопически, без разрезов. А твой хирург этого не может, у него должной практики нет... Поэтому надо концентрироваться, создавать центры».

Фото: Сергей Красноухов / РИА Новости

На предложение оставить два стандарта - прежний и новый - хотя бы для отдаленных районов, Морозов предлагает подумать о жителях этих районов. «Во-первых, если делать по-новому, без разрезов, то вы вечером уходите из больницы. Три маленьких дырочки - и у вас ничего не болит. Можете таблетку анальгина принять, и все. Во-вторых, никакой спаечной непроходимости потом. В-третьих, на вас не потрачено много препаратов. В-четвертых, вам не придется тратиться на санаторно-курортное лечение. А старый метод - вы лежите в стационаре две недели. Каждый 20-й попадает потом с непроходимостью - вот вам новый больной. И шрам у вас через весь живот. А красивая девушка, к примеру, из Урюпинска не хуже такой же девушки из Москвы - и тоже не хочет шрама на весь живот».

И при этом, добавляет доктор Морозов, «ты лежишь на больничной кровати и думаешь, как тебе не повезло, что ты не в Москве - где все это можно сделать без таких проблем. Разве это справедливо? Ты служил Родине, ты честно работал, ты платил налоги, ты не должен быть ущемлен в правах… Вот создание системы неущемления ничьих прав - это и есть задача здравоохранения. Я прекрасно понимал, как сын поездившего по стране военного, что на новом месте все должно быть так же, как и на старом. Нормальная школа, нормальная поликлиника - и там, и там, и вот если еще куда занесет, то и там все это должно быть. Значит, так и надо делать сейчас. По уму и по совести».

В 1994 году с отличием окончил педиатрический факультет Саратовского государственного медицинского университета, а в 1996 году - клиническую ординатуру кафедры детской хирургии

С 1996 по 2012 год работал на кафедре детской хирургии Саратовского ГМУ им. В.И. Разумовского (с 2003 года - заведующим кафедрой и руководителем университетской клиники)

В 2000 году защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицинских наук в Российском ГМУ им. Н.И. Пирогова

С 2004 по 2005 годы - проректор университета по научно-исследовательской работе; с 2005 года - заместитель директора по научно-исследовательской работе, а с 2010 года - директор НИИ фундаментальной и клинической уронефрологии Саратовского ГМУ

С 2012 года - главный специалист детский хирург по ПФО

В 2012-2013 годах - заместитель директора Московского НИИ педиатрии и детской хирургии МЗ России, заведующий отделением абдоминальной хирургии

С сентября 2013 года - директор НИИ детской хирургии, с октября 2015 года - руководитель отдела детской хирургии Научного Центра здоровья детей, заведующий отделением общей хирургии

С октября 2013 года - заведующий кафедрой детской хирургии и урологии-андрологии Первого МГМУ им. И.М. Сеченова

18 сентября 2016 года избран депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации VII созыва, председателем Комитета по охране здоровья ГД РФ.

Детский хирург высшей категории. Сертифицирован по детской хирургии, эндоскопической хирургии, колопроктологии, детской урологии-андрологии.

Член Российской ассоциации детских хирургов, Европейской ассоциации детских хирургов, Научного Совета по детской хирургии РАМН и МЗ РФ, проблемной комиссии «Хирургия новорожденных».

С 2008 по 2012 годы - председатель Саратовского регионального отделения Российской ассоциации детских хирургов.

Лауреат Первой Национальной премии лучшим врачам России «Призвание» в номинации «За проведение уникальной операции, спасшей жизнь человека» (2004 год). В 2008 году - лауреат конкурса Союза педиатров России «Детский врач 2007 года», награжден Государственной Думой РФ. В 2009 году награжден Почетной грамотой министерства здравоохранения РФ. В 2011 году был удостоен премии Российского конкурса «Лучший детский хирург России 2011 года» (Диплом III степени). В 2012 году - «Отличник здравоохранения РФ». Отмечен Благодарственным письмом Президента РФ (2012 год).

В 2013 году зарегистрирован в Федеральном реестре экспертов научно-технической сферы НИИ РИНКЦЭ министерства образования и науки РФ. С 2014 года - заместитель председателя Президиума Российской Ассоциации детских хирургов. Под его руководством защищено 7 кандидатских и одна докторская диссертации.

Сертификат специалиста "Детская хирургия" от 06.06.2016

Приоритетные направления работы:

• болезнь Гиршпрунга
• аноректальные пороки
• врожденная патология пищевода, кишечника
• хирургическая патология щитовидной железы
• нарушение формирования пола

Говорят, что из нецерковных профессий врачи — ближе всего к Богу. Потому что знают цену жизни и смерти и не раз становились свидетелями чуда. Поэтому некоторые врачи становятся священниками. Другая точка зрения: все, кто связан с медициной,— закоренелые скептики и циники. В их жизни нет места иной вере, кроме веры в силу природы и жизненную энергию человека. Где же истина? Об этом мы поговорили с заведующим кафедрой детской хирургии Саратовского государственного медицинского университета имени В.И. Разумовского, главным детским хирургом Саратовской области, членом Общества православных врачей Саратовской епархии Дмитрием Анатольевичем Морозовым.

Наша встреча состоялась в возглавляемой им клинике детской хирургии Саратовского государственного медицинского университета. На стене в холле — стенд с фотографиями сотрудников кафедры. Перечисление регалий ее заведующего впечатляет: профессор, доктор медицинских наук, директор научно-исследовательского института фундаментальной и клинической уронефрологии СГМУ, автор более 300 научных работ, председатель Саратовского регионального отделения Российской ассоциации детских хирургов, член Российской ассоциации детских хирургов, Европейской Ассоциации детских хирургов (EUPSA), Научного Совета по детской хирургии и Проблемной комиссии «Хирургия новорожденных» Минздравсоцразвития РФ и РАМН. Четырехкратный победитель конкурсной программы Владимира Потанина «Лучший преподаватель вуза», лауреат Национальной премии лучшим врачам России «Призвание», победитель конкурса «Лучший врач года» (2008), обладатель грантов Президента Российской Федерации…

В кабинете у Дмитрия Анатольевича много фотографий, грамот, дипломов, в углу — самурайский меч, подарок от пациента. На книжной полке — икона Димитрия Донского, на стене — деревянное распятие из Иерусалима…

Из неофициальных источников знаю, что хозяин кабинета — поэт и музыкант, хорошо играет на пианино и некоторых других инструментах, владеет английским и французским языками, прекрасно готовит, а еще счастливо женат — его супруга Ольга тоже врач, доцент кафедры патологической физиологии медуниверситета, сейчас пишет докторскую диссертацию. В семье Морозовых растут двое сыновей — близнецы Дмитрий и Кирилл.

Молодой, умный, обаятельный, с его внешностью можно сделать карьеру в Голливуде… Даже трудно себе представить, как он оперирует детей. Об этом лучше спросить у мам его выздоровевших маленьких пациентов. Как правило, они рассказывают, захлебываясь от благодарности. И успокаивают других, зареванных, дежурящих у дверей операционной: «Сам Морозов оперирует!». На языке мам это означает, что все будет в порядке.

Поначалу не верится, что этот вежливый, спокойный человек может быть строгим руководителем, может на кого-то накричать или стукнуть кулаком по столу. Но в разговоре проскальзывают металлические нотки, подсказывающие, что передо мной — жесткий начальник. Об этом свидетельствует бесспорный авторитет у коллег, а студенты и вовсе произносят его фамилию едва ли не шепотом.

— Расскажите немного о том, что повлияло на Ваш жизненный выбор. Как получилось, что Вы стали детским хирургом?

— В детстве я мечтал быть военным. Это неслучайно, потому что отец у меня — военный, инженер-радиоэлектронщик. Всю свою сознательную детскую и подростковую жизнь я готовился к службе в армии. Мечтал попасть в десантные войска. Тем временем моя мама — пианистка — водила меня на занятия в музыкальную школу. Но так получилось, что я стал хирургом. Хотя если посмотреть на эту линию развития, то она напрямую связана с моими детскими мечтами и нисколько им не противоречит. Потому что в основе лежит то, что я называю позицией гражданина. Может быть, слишком сильно сказано, но в моем понимании гражданин — это человек, который соотносит свою жизнь, свои поступки с задачами своей страны, своего народа. На все смотрит сквозь эту призму. Именно поэтому мне всегда казалось, что не надо мусорить, не надо ничего ломать. Потому что все это — наш мир, наша среда обитания. И мое понимание того, что надо жить правильно, идет из семьи, от родителей.

— А врачи в семье были?

— Мой дед — стоматолог, бабушка заведовала аптекой — и на фронте, и в мирное время, дядя — хирург-травматолог. То есть пример перед глазами был. Но решение о том, что я должен стать врачом, а именно — хирургом, принял мой отец. Он так решил, и я с ним согласился. Потому что хирург — это человек средних способностей, но «с руками» — руки у него должны работать правильно. По большому счету, тот, кто может вбить гвоздь, починить что-то, отпилить или приклеить, вполне может стать хирургом.

— Случалось ли, что у Вас руки опускались, и Вы жалели о том, что сделали этот выбор?

— Это очень сложный вопрос. К примеру, если сравнить жизнь хирурга, работающего в Соединенных Штатах Америки, и в России… Их нельзя даже сравнивать! У нас оперирующий хирург, который руководит клиникой, заведует кафедрой, имеет очень много обязанностей. Он несет ответственность не только за здоровье пациентов, но и за свой коллектив, за учебный процесс, за науку, за методическую работу. На нем лежит работа с областью, с регионами. Всем этим хирург в США не занимается вообще. Потому что общество выделяет тех людей, кто блестяще оперирует, и больше ничем их не загружает и не мучает. Благодаря своим знаниям и умениям они находятся на очень высоком уровне. Я достаточно много общаюсь с зарубежными коллегами. Какую нагрузку имеет профессор в европейском университете? Одну часовую лекцию в месяц. А я читаю по две лекции в неделю плюс еще практические занятия и так далее.

Поэтому руки опускаются тогда, когда дел невпроворот, и большая часть этих дел хирургии не касается. Когда понимаешь, что тебя используют не по назначению. И на это уходит время, силы, здоровье. Уходит жизнь.

— Вы бываете довольны собой?

— Не буду скрывать, что наша клиника является одной из лучших в стране. Но я так устроен, что не могу быть этим доволен. Для меня важен не тот уровень, которого мы достигаем, а то, что мы не останавливаемся. Когда я говорю «мы», то, разумеется, имею в виду весь наш коллектив.

Что же касается лично меня, если разделить жизнь на части — ушел в 9.00 в операционную и вышел в 15.00 — то в этот промежуток времени я иногда бываю доволен собой.

— Как строится Ваш рабочий день?

— У меня не рабочий день, у меня рабочая жизнь (улыбается). Существуют несколько идеалистические представления о враче — такой булгаковский, чеховский образ интеллигента. Все это осталось в далеком прошлом. Сегодня скорость жизни настолько высока, что нет возможности остановиться. В идеале, перед лекцией я должен гулять по лесу, шуршать листвой. А я бегу на лекцию после операции, потом снова бегу на операцию, потом — на ученый совет. Потом еду консультирую и поздно вечером еле-еле прихожу домой. А еще нужно заниматься научной работой. Назавтра все начинается сначала.

— Несмотря на явную перегруженность, Вы создаете впечатление очень спокойного и мягкого человека.

— Я спокойный и мягкий только в общении с пациентами. С остальными — я довольно жестко разговариваю. Говорят, что ругают только тех, кто небезразличен. Так вот хуже всего приходится моим близким людям — коллективу и семье.

Я очень требовательный человек. Со мной сложно работать. Наверное, я не самый лучший руководитель, потому что у меня нет корпоративного духа. Я стараюсь постоянно держать своих коллег в тонусе — считаю, что в работе все должно быть идеально. Хотя, конечно, бывают в нашей клинике и проблемы. Но могу сказать, что в этом почти нет наших недоработок. Только системные.

Вот, к примеру, аэропорт — там все четко продумано. Все вежливы, улыбаются: стюардесса, получающая 80 тысяч рублей в месяц, летчик, зарабатывающий 200 тысяч рублей. Потому что это — рынок. И целая индустрия построена на зарабатывании денег. А жизнь человека, выходит, ничего не стоит. Когда медсестра — а у наших сестер адский труд — получает всего четыре тысячи в месяц, молодой доктор после окончания университета получает пять тысяч и вынужден выращивать помидоры на огороде, как вы думаете, легко ли воспитывать людей для идеальной работы в коллективе? Какие рычаги должны быть?

— Сколько человек Вы уволили за время своего руководства?

— Ни одного. Не потому, что не хотел или не мог. Просто у нас не принято разбрасываться людьми. Мне для того, чтобы подготовить человека, нужно 10-12 лет жизни. Подготовил два-три человека — прошло полжизни! Поэтому гораздо правильнее, на мой взгляд, создавать людям такие условия, в которых им выгоднее проявлять свои лучшие качества.

— Если бы Вам предложили пост в министерстве здравоохранения, Вы бы променяли операционную на кабинет чиновника?

— Только если мне предложат стать министром здравоохранения (улыбается). Мне бы хотелось иметь такую должность, которая дала бы реальную возможность изменить что-то.

Я четко вижу жизнь, ее длину, ее скоротечность. В чем состоит счастье жизни? В возможности реализации. Сколько тебе дано? Сколько дано, столько и спросится. Я стараюсь работать, чтобы реализовать себя. Мне нужно еще много сделать, много написать. И пожертвовать хирургией я мог бы только ради радикального изменения ситуации.

— И Вы знаете, как ее изменить?

— Наивно полагать, что я не знаю, как организовать детскую хирургию. Конечно, я знаю, как это сделать. Я уверен, что по любому вопросу есть люди, которые хорошо знают, как его решить правильно. И задача государства — призывать экспертов для принятия решений.

Если мы признаем, что каждый малыш для нас ценен и должен жить, то следующим должен быть вопрос: а что для этого нужно сделать? Так вот я знаю, что нужно сделать.

Поэтому когда я вижу, что дорогу у моего дома сначала заасфальтировали, а потом вскрыли и ремонтируют трубы, меня это сильно расстраивает. Потому что за эту сумму, потраченную на новый ремонт дороги, можно было бы купить несколько аппаратов для дыхания, спасти несколько детских жизней.

Если вы хотите, чтобы система работала, нужно сконцентрировать внимание на том, на чем она основана. В обществе должен сформироваться социальный заказ. К примеру, в моей клинике никто и никогда не получил квартиру, врачам приходится добираться с других концов города и работать на дачном участке. Значит, обществу хочется, чтобы доктор выращивал себе помидоры. А чтобы он их не выращивал, нужно платить ему достойную зарплату. Почему, вы думаете, в Америке хирург только оперирует и больше ничем не занимается? Из уважения к нему? Нет, действует социальный заказ, банальный расчет: лучше мы ему хорошо заплатим, и он вернет нам 100 здоровых людей, которые смогут приносить пользу обществу.

— Говорят, что врачи — либо глубоко верующие люди, либо атеисты. Ваши родители крестили Вас в детстве?

— Нет. Крестился я самостоятельно, на втором курсе университета. Я как-то внутренне прочувствовал, что быть русским человеком и не быть христианином — невозможно. Я никому не навязываю свою точку зрения, но считаю, что Русь генетически связана с Православием. Идея соборности, понятия добра, милосердия, сострадания, служения ближнему, взаимопомощи — все это перекликается с гражданским осмыслением себя, своего места в жизни. Мне кажется, что если человек задумывается об этом, он обязательно придет к вере, а русский человек не может не верить, не быть воцерковленным. Хотя между моим крещением и первой исповедью прошло много лет. Просто, чем больше я жил, тем больше понимал. И воцерковляться начал, когда мне исполнилось 33 года. Тогда же, шесть лет назад, я возглавил кафедру. Не могу сказать, что полностью воцерковился — я нахожусь в движении. Но оно направлено к храму. Я получаю огромную радость от осознания себя, своей связи с Богом, с христианством. И большей опоры в жизни нет. Опоры — в смысле истины. Все остальное — временное, наносное, выдуманное, что рано или поздно развалится.

Для меня жизнь, осмысленная через Бога,— это структурированная жизнь, в которой есть «можно» и «нельзя», «хорошо» и «плохо». Тогда как полное безверие — это потеря ориентировки во времени, в пространстве.

— А что для Вас означает вера?

— Кто-то из классиков марксизма-ленинизма, по-моему, говорил, что свобода — это осознанная необходимость. Так вот для меня вера — осознанная необходимость. В нашем непростом, жестоком мире жить без веры — значит самообманываться. Думаю, что люди, которые живут без веры, не работают над своим духом, над своей личностью. Лично я не вижу другой точки опоры для себя. И с этой точки зрения объясняю детям, как устроен мир.

— А как Вы — человек науки — объясняете им теорию Дарвина?

— Очень просто: Господь создал Дарвина и его теорию (улыбается). Для меня то, что написано в Библии,— истина. А в ней сказано, что нет иного царя, кроме Иисуса Христа. Поэтому для меня человек верующий — это по-настоящему свободный человек. Только вера позволяет личности сохранять свою целостность. Такого человека мелочи не терроризируют. Он не расстраивается по пустякам. Вопрос состоит только в том, хороший ли он человек? Достойная ли он частичка мироздания?

В ноябре прошлого года я был в командировке в Иерусалиме и очень хорошо это прочувствовал. Поехал туда на конференцию, побывал в Вифлееме в храме Рождества Христова, у Гроба Господня, на Голгофе. Это не было паломничеством, но стало одним из самых знаковых событий в моей жизни. Потрясающим событием. Я бы очень хотел вернуться туда вместе с семьей.

Я сразу сформулировал, что начинать паломничество надо с Иерусалима, потом ехать в Рим, а потом — куда угодно. У меня получилось наоборот. Сначала я побывал в Риме, а потом — на Святой Земле.

Рим тоже впечатляет, но подавляет своим величием. Там так же остро чувствуешь историю, но становишься очень маленьким! А Иерусалим тебя поднимает. Окрыляет. Я никогда не чувствовал себя так хорошо, как на Святой Земле. И там я понял, что Россия является ученицей, достойной Своего Учителя, почувствовал себя представителем своего народа.

Также я был в Киево-Печерской Лавре, в древнем Успенском соборе в Астрахани. А на Светлой седмице мы с коллегами поехали в Чечню, в Грозный, в командировку. Там консультировали, оперировали детей — за три дня осмотрели около 70 человек, заключили договор о сотрудничестве с грозненской больницей. Для клиники это был шаг. И для меня тоже. Благословение Владыки Лонгина для меня очень многое значило. На Пасху пошли в храм.

Храм в Грозном — единственное уцелевшее после второй войны в городе здание. Прежнего настоятеля расстреляли, и теперь там служит новый батюшка. Представляете: ночное Пасхальное богослужение, мы проходим в храм через металлоискатели, через ОМОН с собаками… Батюшка служит Пасху в Грозном, и тут в храме люди появляются с подарками из России! По благословению Владыки Лонгина мы передали в дар храму от Саратовской епархии напрестольный крест, православную литературу. Настоятель был очень удивлен и очень обрадован.

— За свою врачебную практику Вы не раз, наверное, становились свидетелем чуда…

— Я очень далек от мысли, что я сопричастен чуду. Моего здесь ничего нет. Одним людям суждено выздороветь, другим — умереть. Иногда смотришь на ребенка и понимаешь, что через два часа он умрет. А он вопреки всему выздоравливает. Или наоборот, иногда делаешь все возможное и невозможное, а ребенок все равно умирает. Я наблюдаю за этим постоянно и считаю, что очень многое зависит от любви матери. Когда ребенок лишен этой любви, это очень заметно. Хотя иногда брошенные дети очень хорошо выживают. Я часто оперирую отказничков и вижу, как они цепляются за жизнь.

— Несмотря на сверхплотный график, Вы находите время и силы для работы в Обществе православных врачей: ездите в отдаленные села, осматриваете и консультируете там детей. Значит, это важно для Вас?

— От этого есть реальная польза. Мы консультируем детей, случается, направляем их на экстренную или плановую госпитализацию. Но в целом поездки имеют не только «практическое» значение, но и духовное. Люди приходят на прием, чувствуют к себе доброе отношение и начинают верить во что-то хорошее. Многие до последнего не верят, что мы операции детям делаем бесплатно. И это большое удовольствие, когда на вопрос: «Сколько это будет стоить?», ты отвечаешь: «Нисколько».

Люди должны верить, что добро в этом мире есть. В каждом человеке есть что-то хорошее, а во врачах — особенно. Как правило, у них тяжелая жизнь, они знают цену здоровью, цену счастью, и когда есть возможность помочь другим — они обязательно откликаются.

Беседовала Ольга Новикова
Журнал «Православие и современность» № 15 (31)
Фото автора и из архива кафедры детской хирургии СГМУ

Звание, уч степень: Профессор, д.м.н.

Морозов Дмитрий Анатольевич, родился в 1971 году в г. Минске БССР. В 1994 году с отличием окончил педиатрический факультет Саратовского государственного медицинского университета, а в 1996 году - клиническую ординатуру кафедры детской хирургии. С 1996 года до 2012 года - работал на кафедре детской хирургии Саратовского ГМУ им. В.И. Разумовского (с 2003 года - заведующим кафедрой и руководителем университетской клиники). В 2000 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицинских наук в Российском ГМУ им. Н.И. Пирогова. Имеет ученое звание профессора по кафедре детской хирургии (2008 г.). С 2004 по 2005 гг. - проректор университета по научно-исследовательской работе; с 2005 года - заместитель директора по научно-исследовательской работе, а с 2010 года - директор НИИ фундаментальной и клинической уронефрологии Саратовского ГМУ. С 2012 года - главный специалист детский хирург по ПФО. В 2012-2013 гг. - заместитель директора Московского НИИ педиатрии и детской хирургии МЗ России, заведующий отделением абдоминальной хирургии Института. С сентября 2013 года - директор НИИ детской хирургии, с октября 2015 года - руководитель отдела детской хирургии Научного Центра здоровья детей, заведующий отделением общей хирургии. С октября 2013 года - заведующий кафедрой детской хирургии и урологии-андрологии Первого МГМУ им. И.М. Сеченова.

Детский хирург высшей категории. Область профессиональных интересов: хирургия новорожденных, хирургическая коррекция пола, эндокринная хирургия, детская колопроктология, абдоминальная и эндоскопическая хирургия. Сертифицирован по детской хирургии, эндоскопической хирургии, колопроктологии, детской урологии-андрологии.

Автор свыше 470 печатных работ, включая монографии, атласы и учебные пособия; редактор нескольких российских научных сборников. С 1998 года - Член Российской ассоциации детских хирургов, с 2005 - член Научного Совета по детской хирургии РАМН и МЗ РФ, проблемной комиссии «Хирургия новорожденных». С 2008 по 2012 годы - председатель Саратовского регионального отделения Российской ассоциации детских хирургов. С 2005 года - член Европейской Ассоциации детских хирургов (EUPSA), участник и докладчик европейских форумов в Австрии (2009), Испании (2011), Ирландии (2014) и Словении (2015). С 2014 года - заместитель Председателя Президиума Российской Ассоциации детских хирургов. Под руководством Д.А. Морозова защищено 7 кандидатских и одна докторская диссертации. Член Диссертационного Совета Саратовского ГМУ по специальности «урология», с 2015 года - член Диссертационного Совета Научного Центра здоровья детей по специальности «детская хирургия». Член редколлегий журналов: «Российский Вестник хирургии, анестезиологии и реаниматологии детского возраста», «Детская хирургия», «Лечение и профилактика». Член Правления Общества детских хирургов Москвы. С 2013 года - Председатель Жюри ежегодных Российских научных студенческих конференций. Руководитель Школы мастерства «Детская хирургия» Первого МГМУ им. И.М. Сеченова.

Четырехкратный победитель конкурсной программы В. Потанина «Лучший преподаватель ВУЗа в Приволжском федеральном округе» (2001-2004 гг.). Лауреат Первой Национальной премии лучшим врачам России «Призвание» в номинации «За проведение уникальной операции, спасшей жизнь человека» (2004). В 2008 году - Лауреат конкурса Союза педиатров России «Детский врач 2007 года», награжден Государственной Думой РФ. В 2009 году награжден Почетной Грамотой Министерства здравоохранения РФ. В 2011 году был удостоен Премии Российского конкурса «Лучший детский хирург России 2011 года» (Диплом III степени). В 2012 году - «Отличник здравоохранения РФ».

В 2006-2007 гг. был удостоен Гранта Президента РФ по поддержке молодых докторов наук для исследования фертильности мужчин; в 2008-2009 - второго Гранта Президента РФ для изучения обструктивного пиелонефрита у детей, а в 2010-2011 годах - третьего Гранта Президента РФ с целью проведения исследований нефросклероза. В 2013 году Морозов Д.А. зарегистрирован в Федеральном реестре экспертов научно-технической сферы НИИ РИНКЦЭ Министерства образования и науки РФ.

В 2007 г. под руководством Д.А. Морозова были проведены: Российский симпозиум детских хирургов «Патология полового развития у детей» и 14 Российская научная студенческая конференция по детской хирургии, в 2008 г. - Первая Российская online-конференция по детской хирургии; проект «Свенсоновские встречи» (2010, 2011, 2014, 2015 гг.), «Захаровская летняя студенческая Школа» (2011, 2012 гг.), а также Международные российско-американские мастер-классы по детской хирургии с участием ведущих хирургов США, Канады, Египта и Финляндии в 2008, 2009, 2010 и 2011 годах. Впервые реализован двусторонний on-line цикл лекций и конференций с Белоруссией (2010-2012 годы). В 2014 году организован и проведен международный симпозиум и мастер-класс «Кишечный шов в детской колопроктологии» в рамках XVII Съезда педиатров России, в 2015 году - VIII Международный Форум детских хирургов. Организатор Российских Консенсусов по лечению аноректальных мальформаций (2013-2015), и болезни Гиршпрунга у детей (2015-2016), симпозиумов Российских съездов детских хирургов (2013-2015).

Член и эксперт Общероссийского Народного Фронта, руководитель рабочей группы «Общество и власть - прямой диалог» Штаба ОНФ по г. Москве. Отмечен Благодарственным письмом Президента РФ (2012).

Должность: зав. кафедрой

Преподаваемая дисциплина: Детская хирургия

Ученая степень: Доктор наук

Ученое звание: профессор

Наименование направления подготовки и (или) специальности: Детская хирургия

Данные о повышении квалификации и (или) профессиональной переподготовки: Высшая категория, повышение квалификации по детской хирургии - 2011 год,

профессиональная переподготовка по детской урологии-андрологии, колопроктологии, эндоскопической хирургии

Общий стаж: 25 Стаж работы по специальности (педагогический): 20

В Сыктывкаре по приглашению Коми регионального отделения Общероссийского народного фронта побывал известный детский хирург заведующий кафедрой детской хирургии и урологии-андрологии Первого Московского государственного медицинского университета И.М. Сеченова Дмитрий Морозов. Он встретился с врачами и специалистами здравоохранения Сыктывкара, со студентами-медиками СыктГУ и филиала Кировской медакадемии, выступил на республиканском телевидении и нашел время для разговора с вашим корреспондентом.

— Дмитрий Анатольевич, в России принято проблемы здравоохранения освещать исключительно с позиций пациента: долго едет «скорая», врач невнимательный, требуют деньги за пребывание больнице и так далее. А как проблемы отрасли видятся изнутри?

— Я отдаю себе отчет, что на проблемы здравоохранения необходимо смотреть с разных позиций. И, конечно, сторона пациента во многом права. Собственно, вся отрасль существуют ради людей.

Сегодня в здравоохранении делается очень много, но часто получается как у Жванецкого: вроде все сделали правильно, а не работает.

И нельзя сказать, что точка зрения доктора тоже является исчерпывающе точной. Вот есть два участника Курской битвы: наводчик танка и командир дивизии. И у каждого Курская битва своя, не умоляя их участия. Каждый видит свой участок.

— В чем проблемы отрасли?

— Совсем недавно существовала такая точка зрения: мы можем практически все, но нам все время не хватает чуть-чуть. И, кажется, вот-вот докупим еще оборудования, обучим специалистов, и все будет просто отлично. Мы решим все проблемы. А оказалось, что появление новых технологий, новых методов обучения ситуацию не улучшило, а просто изменило.

Внимание к пациенту, доброе слово порой пропали, а появившийся новый томограф этого не компенсирует.

Потерянная в регистратуре карточка – это не информатизация, а порядок. А порядок — это самочувствие сотрудника, семья, коллектив. А коллектив в последнее время становится неустойчивым.

Проблемы здравоохранения требуют постоянного переосмысления. Вот молодые люди приходят учиться, это другие люди, не такие, какими были мы. Не лучше – не хуже. Просто другие.

У нас в свое время было хорошее медицинское образование и я никогда не чувствовал нехватку базисных знаний, полученных в саратовском мединституте. А я оперировал со многими ведущими хирургами.

Если говорить об основных проблемах, то я бы выделил следующие:

Первое – кадры. Сегодня установлен главный вектор на оздоровление кадров и это правильный путь. Мы начинаем соединять то хорошее, что было в прошлом, с новыми возможностями.

К нам приходит очень толковая молодежь, намного более образованная, чем были мы. И я свою задачу вижу в том, чтобы дать им сердцевину: добро, человеколюбие, сострадание. Потому что порой за высокими технологиями все это начинает теряться. Врач должен заходить в палату по десять раз и с говорить с больными обо всякой ерунде, тогда они вылечатся.

Я это делаю не только потом что это идеологическим правильно. Но и потому, что отсутствие сострадания к пациенту приводит к ошибкам.

Если мы, врачи, перестанем общаться с пациентами, и будем ориентироваться только на высокие технологии, это будет волшебный мир сплошных ошибок.

— Как вы оцениваете нынешнюю ситуацию в отрасли?

— Я сегодня был на республиканском совещании по здравоохранению и был приятно удивлен. Я вижу толковых руководителей, толковых организаторов здравоохранения. Они открывают проблемы, обозначают болезненные участки, говорят о том, что не удалось. Это не слишком распространенная практика. И поэтому есть результаты, они и в цифрах видны.

Кадровая проблема есть везде, и у вас в Республике Коми тоже. Я знаю, что многие проблемы решаются за счет старшего поколения врачей.

— А как обстоит дело с финансированием здравоохранения?

— Мне кажется, что денег на отрасль выделяется немало. Понятно, что у нас сейчас сложная финансовая ситуация. Но есть резерв, связанный как раз с организацией здравоохранения, я имею ввиду более экономное и рациональное использование средств.

Мы, конечно, будем ставить вопрос, чтобы денег выделялось больше. Понятно, что в процентах от ВВП их должно быть больше. Но если неэффективно расходовать – никаких денег не хватит. Надо финансировать, но и контролировать использование средств. Думаю, что я не оригинален в этом вопросе.

Что-то без денег вообще не делается. Купили томограф, к примеру. Вроде бы можно отчитаться перед населением. А через год необходимо потратить два миллиона на обслуживание, и на следующий год еще два миллиона. А через четыре года его надо выбросить, потому что срок службы закончился.

Здравоохранение – вещь вообще очень дорогая.

— У нас традиционно принято на здоровье не обращать внимание…

— Да, и еще один очень важный резерв – необходимо повышать ответственность граждан за свое здоровье. Этого, конечно, не сделаешь завтра, это долгий процесс. Но должен быть тренд.

Надо, чтобы человек отвечал за свое здоровье и, не побоюсь этого сказать, не только отвечал, но и платил. Не прошел диспансеризацию плати более высокий налог. Или наоборот, прошел диспансеризацию – плати более низкий налог.

Человек должен быть ответственным за свое здоровье. На блюдечке здоровье не приносят. так не бывает. Надо у общества воспитывать уважение к своему здоровье. Повторюсь, сразу этого не удастся сделать, но через несколько лет наверняка. Вот смотрите, удалось переломить ситуацию с курением, с пристегиванием в машине, с детскими креслами.

— Как, по-вашему, совместить в главном враче талантливого доктора и администратора.

— Да такая проблема есть. Я буду осторожен в комментариях, поскольку они крайне болезненно воспринимаются врачебным сообществом. Бывает, что хороший врач становится главврачем. Гораздо хуже, когда человеку не дается врачебная деятельность, и он переходит на административную работу.

Есть главные врачи от Бога. Их немного. От этой проблему, кому руководить медицинским учреждением, все другие страны уже ушли. Там есть директор клиники, он не врач. Он уважает своих врачей, но смотрит как работает клиника. И это очень правильно с точки зрения экономики.

Одно дело паховые грыжи, когда человека прооперировал и он через два часа вышел. И таких операций можно сделать сотни. А представьте себе новорожденного. Он за день съедает миллион. И тут должно помочь государство.

— Где та модель здравоохранения, к которой нам надо стремиться?

— Думаю, что мы должны быть гибкими. Должна существовать постоянно действующая аналитическая группа, которая держала бы руку на пульсе отрасли. Где-то больше должно быть государства, где-то меньше. Конечно, концепцию нельзя менять каждые полгода, но раз в три-четыре года ее надо обновлять.

Я бы исходил в первую очередь из финансовых соображений. В США, например, очень много денег в здравоохранении, и зарплаты врачей там в 20-30 раз выше, чем в Европе. Кстати, почти половина средств – благотворительность.

Второй момент – это результат. Надо понимать, что получается, что не получается.

Мы унаследовали очень хорошую советскую систему здравоохранения. Она была идеальной с точки зрения соотношения «цена/качество». Оставалось чуть-чуть доработать.

— А была ли она эффективной?

— Да конечно. Возьмем самые распространённые заболевания – ОРЗ, травмы, гастриты, аппендициты. Это 80 процентов заболеваний. И здесь все было в порядке. Это было достигнуто строгими организационными мерами.

— У нас в городе всего несколько вакансий дворников и сотни вакансий врачей. Ка вы это объясните?

— Это соотношение ожидаемого от профессии и ее сути. Нельзя работать врачом — надо врачом жить. Пошел на работу, вернулся с работы. Так не бывает. На самом деле, если хочешь добиться результатов, надо забыть о семье, о личной жизни. И если ты этого не делаешь – ты не эффективен как врач.

А возьмем зарплату молодого врача. Разве можно содержать семью на эти деньги? Нет. Или квартиру купить. Поэтому многие уходят.

В принципе, пока система работает, но со временем, когда будет больше молодежи, она может разбалансироваться.

— Что вы ждете от сотрудничества с Общероссийским народным фронтом?

— Я воспитан комсомолом. Я активный человек. Считаю, что надо делать добро, а для этого нужны помощники, соратники. Если ты не будешь заниматься такой деятельностью, к тебе никто не придет и ничего не принесет. Если хочется, чтобы что-то было лучше на твоей земле, в твоей стране, нельзя просто сидеть и хотеть. Надо что-то делать.

Мы с народным фронтом протолкнули норму, чтобы педагогам и научным сотрудникам разрешили заниматься врачебной деятельностью. А это было запрещено. Я ведь не хирург, а педагог.

Это касается и многих других проблем, в частности, медучреждения не могут быть закрыты без предварительного обсуждения с профессиональным сообществом. И Минздрав вынужден был с нами советоваться и это, конечно, заслуга руководителя регионального исполкома ОНФ Ольги Савастьяновой, потому что она работает как локомотив.

Я понимаю, что в сотрудничестве с Народным фронтом приношу какую-то пользу.

Беседовал Николай Нестеров

Наша справка:

Морозов Дмитрий Анатольевич родился в 1971 году в г. Минске БССР. В 1994 году с отличием окончил педиатрический факультет Саратовского государственного медицинского университета, а в 1996 году — клиническую ординатуру кафедры детской хирургии. С 1996 года до 2012 года – работал на кафедре детской хирургии Саратовского ГМУ им. В.И. Разумовского (с 2003 года – заведующим кафедрой и руководителем университетской клиники). В 2000 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицинских наук в Российском ГМУ им. Н.И. Пирогова. Имеет ученое звание профессора по кафедре детской хирургии (2008 г.). С 2004 по 2005 гг. — проректор университета по научно-исследовательской работе; с 2005 года – заместитель директора по научно-исследовательской работе, а с 2010 года — директор НИИ фундаментальной и клинической уронефрологии Саратовского ГМУ. С 2012 года – главный специалист детский хирург по ПФО. В 2012-2013 гг. – заместитель директора Московского НИИ педиатрии и детской хирургии МЗ России, заведующий отделением абдоминальной хирургии Института. С сентября 2013 года — директор НИИ детской хирургии, с октября 2015 года – руководитель отдела детской хирургии Научного Центра здоровья детей, заведующий отделением общей хирургии. С октября 2013 года – заведующий кафедрой детской хирургии и урологии-андрологии Первого МГМУ им. И.М. Сеченова.